scally

Романами Кервуда я утешалась, когда у нас закончили показывать "Строго на юг". Где еще я могла почитать о дикой природе Северной Канады, конных полицейских, преданных диких псах и благородных разбойниках вроде Веселого Роджера. Ну, да, еще у Лондона, но книги Кервуда мне нравятся все же больше.
Сегодня, спустя долгий перерыв, взялась перечитывать мои любимые "В дебрях Севера". О, прямо не могу оторваться. Эти все описания, герои, их отношения завораживают! Главный персонажи - семнадцатилетняя красавица Нейда, страдающая от жестокости своего опекуна, взаимно влюбленный в нее Веселый Роджер, скрывающийся от закона, выслеживающий его конный полицейский Кассиди (ну почти что Фрейзер!) и отважный щенок Питер.
Чудесная история. Но я не буду пересказывать. Сейчас наша библиотекарь ушла на обед, а я заперлась в библиотеке, и, пожалуй, просто запощу несколько цитат.
Тут будет много о Веселом Роджере, потому я была в него здорово влюблена.
Собстенно, сейчас читаю, и понимю, что чувства возрождаются.

О Роджере и Питере.

Веселый Роджер с женской бережностью ощупал худенькое тельце Питера. И
Питер чуть слышно повизгивал, испытывая невыразимое облегчение оттого, что
его касались эти пальцы. Он больше не боялся ни Джеда Хокинса, ни боли, ни
смерти. Собаки понимают счастье очень просто. И для Питера было
невыразимым блаженством лежать вот так, забывая терзавшую его боль, потому
что над ним наклонялось лицо любимой хозяйки, а ласковые пальцы Веселого
Роджера трогали его, неся ему исцеление. Он заскулил, когда Веселый Роджер
нащупал место перелома, и вскрикнул совсем как маленький ребенок, когда
внезапно что-то хрустнуло и кость встала на место, но даже и в эту минуту
он повернул голову так, чтобы горячим язычком лизнуть дружескую руку. А
Веселый Роджер тем временем давал указания девушке, которая быстро
отыскала подходящую тряпку, разорвала ее на узкие полоски, и уже через
десять минут правая задняя нога Питера была перебинтована так туго, что
стала неподвижной и бесполезной, точно деревяшка.

Роджер о ~~Фрейзере~~ Кассиди.

И почему только власти не поручили ловить нас кому-нибудь другому! -
проворчал он. - Кому-нибудь, кто ненавидел бы нас и кого мы могли бы
возненавидеть! Ну зачем им понадобилось назначать Кассиди - честнейшего в
мире человека, хоть он и носит полицейский мундир? Вот мы и не можем
нанести ему удар в спину, Хромуля, не можем разделаться с ним, даже если
нам самим придется туго. А если он когда-нибудь упрячет нас в тюрьму и
увидит, как мы сидим за решеткой, ему это будет нож острый, я знаю. И
все-таки он это сделает, Питер, если сумеет. Это же его долг. А Кассиди
честный человек, против этого не поспоришь.

Веселый Роджер о книгах.

Щенок часто пытался понять, что интересного
могло прятаться между выцветшими крышками переплета, и умей он читать, то
прочел бы следующие заглавия: "Маргарита Анжуйская", "История Наполеона",
"История Петра Великого", "Цезарь", "Колумб - великий путешественник" и
так далее, - всего двадцать томиков, которые Веселый Роджер раздобыл,
ограбив почту за два года до описываемых событий, и которые он ценил не
меньше собственной жизни.
В этот день, когда они лежали на полянке в дремотной июньской тишине.
Веселый Роджер решил наконец удовлетворить любопытство, написанное на
мордочке Питера и блестевшее в его глазах.
- Видишь ли, Хромуля, - начал он виновато, - мне до смерти хотелось
почитать что-нибудь, и я прикинул, что у почтальона что-нибудь да найдется
- газета, например. Вот я и остановил почту, почтальона связал и увидел
эти вот книжки. И, честное слово, больше я ничего не взял - во всяком
случае, в тот раз. Их двадцать штук, и весят они вместе девять фунтов, и
за последние два года мне пришлось пройти с ними не меньше пяти тысяч
миль. Но все равно я не сменял бы их, даже предложи мне кто-нибудь золота,
сколько я вешу - а это не так уж мало! Я назвал тебя Питером потому, что
так называли в юности Петра Великого. Сказать по правде, я чуть было не
окрестил тебя Христофором Колумбом. Как-нибудь потом, Питер, мы доставим
эти книжки тому человеку, которому они были адресованы. Я дал себе такое
слово. Ведь украсть книги - словно душу у кого-нибудь украсть. И я их
только взял почитать. Адрес их хозяина я записал - он живет на самом краю
Голых Земель. Как-нибудь мы возьмем да и доставим книги по принадлежности.

О Нейде и Роджере.

Веселый Роджер сидел за столом, а Нейда стояла позади него,
раскрасневшись от восторга: ей было позволено налить ему кофе! А потом она
тоже села к столу, и Веселый Роджер начал подкладывать ей лучшие куски
куропатки и старался сохранять спокойную невозмутимость, когда смотрел на
очаровательное личико напротив. Нейда же и не думала прятать синего сияния
радости в своих глазах. Немногими светлыми часами, которые выпали ей в
жизни, она была обязана Веселому Роджеру, пришельцу, три месяца назад
поселившемуся в хижине индейца Тома. Она любила его так же бесхитростно,
как Питер. И не думала этого скрывать.
- Нейда, - сказал Роджер, - тебе ведь семнадцать лет...
- Мне пошел восемнадцатый год, - быстро поправила она. - Семнадцать мне
сравнялось полмесяца назад!
- Да, тебе пошел восемнадцатый год, - повторил он. - И скоро явится
какой-нибудь молодой человек, увидит тебя, женится на тебе...
С уст Нейды сорвалось что-то вроде тихого стона. Веселый Роджер увидел,
как дрогнули ее губы, какими испуганными стали глаза, и на мгновение
решимость почти оставила его.
- Куда вы уезжаете, мистер Веселый Роджер?
- Я? Да нет, я не думаю уезжать - по крайней мере пока. А вот ты уедешь
отсюда, когда выйдешь замуж... в один прекрасный день.
- Я не выйду замуж! - с жаром возразила она. - Я ненавижу всех мужчин.
Всех, кроме вас, мистер Веселый Роджер. А если вы уедете...
- Так что же будет, если я уеду?
- Я убью Джеда Хокинса!
И Нейда невольным движением протянула маленькую руку к большому
пистолету, забытому на углу стола.

О веселом Роджере.

Сердце Веселого Роджера было свободно от разъедающей горечи злобы и
жажды мести. Поэтому даже его заклятые враги - полицейские - стали
называть Мак-Кея прозвищем, которое дали ему обитатели лесных дебрей. Он
не питал ненависти к конной полиции. Как ни странно, эти блюстители закона
даже нравились ему своим неоспоримым мужеством и закалкой. И к закону он
тоже не испытывал ненависти. Скорее он посмеивался над его гордым
величием, ибо закон с глубочайшей серьезностью придавал важность всяким
пустякам - ему самому, например. Служители этого закона, казалось, не
знали ни сна, ни отдыха, пока не вешали человека или не сажали его за
решетку, и их не интересовало, насколько горячо этот человек любит людей и
жизнь. А Веселый Роджер любил и людей и жизнь. В глубине души он считал,
что не совершил никакого преступления, восстановив справедливость, когда
ее нельзя было восстановить иными средствами. Но он не отрицал, что закон
он при этом нарушил. И он любил жизнь. Любил звезды, безмолвно сиявшие над
его головой в эту ночь. Ему нравились даже безжизненные скалы вокруг,
потому что они говорили его воображению о захватывающей и буйной жизни
нашей планеты в дни ее юности. Нравился ему и исполненный жуткого величия
могильный пик в вышине. Но больше всего он любил людей.
Однако даже больше их, больше собственной жизни и всего, что она сулила
ему, он любил синеглазую девушку, которая пришла к нему из унылой хижины
Джеда Хокинса.

( Роджер Мак-Кей. )