Творческий кризис, или как это бывает у Муз.

[scally]

Я не рассказывала, что у нас преключилась в прошлый вторник?
Очень странная штука – я побывла в гостях у Музы. То есть, до того, только она ко мне приходила (неизвестно откуда), а потом, не попрощавшись, сваливала (неизвестно куда), а тут мне самой к ней заглянуть довелось. Удовольствие, знаете ли, то еще... Впрочем, обо всем по порядку.
В прошедший вторник после четырех пар я развлекалась тем, что диктовала должникам неправильные английские глаголы. У многих учащихся отношение к неправильным глаголам такое, будто они уверены, что я сама изобрела эти самые глаголы из садистских побуждений, чтобы испортить детям жизнь. Еще их интересует вопрос, зачем нужно учить эти глаголы, раз они все равно неправильные. В общем, ввиду диктанта и пояснений консультация закончилась только за десять минут до прихода последнего автобуса.
И тут явился Гена.
Один.
Ну, Генератор Идей и раньше ко мне заглядыал, но всегда с Музой, а тут он пришел сам по себе. Это меня слегка насторожило. Тем не менее, я с ним приветливо поздоровалась.
- День добрый! – ответил Гена таким тоном, что стало ясно – ничего доброго он в этом дне не видит.
- Вобще-то уже вечер, - напомнила я, многозначительно взглянув на окно, за котором простиралось темнеющее небо.
- Да, пожалуй... - не стал спорить Гена. –Но вы бы не могли уделить мне некоторое количество времени?
Понятие о вежливости не позволило мне ответить отрицательно, хотя автобус должен был приехать уже через пять минут.
- Видите ли, - продолжал Генератор, - дело в том, что у вашей Музы возникли некоторые проблемы.
- Налоги нужно вовремя платить, и проблем не будет.
- Да дело не в этом. Скажите... вы в последнее время не замечали, что с Музой творится что-то станное?
Я ответила, что замечала и не раз, но не имею достаточных познаний, чтобы использовать шоковую терапию.
- Не думаю, чтобы зашло так далеко, - вздохнул Гена, - Но факт остается фактом – у Музы нынче депрессия. Не знаю по какому поводу, но она уже который день сидит в своем алькове, никого не хочет видеть и не с кем не разговаривает, даже со мной. Вот я и подумал – может быть вы сумеете как-то на нее повлиять?
- Как же я на нее повляю, если он не пришла? – удивилась я.
- О, это не проблема! Я вас к ней отведу!
- Прямо сейчас, что ли?!
- Вы не находите это удобным? Не волнуйтесь – по вашему времени это совсем недолго – минута или две, не больше. Я могу расчитать точнее, если хотите.
- Не нужно рассчитывать. Но с чего вы взяли, что она меня будет слушать?
Гена развел руками:
- Вы – мое, то есть ее, последнее средство.
Быть чьим-то последним средством мне еще быть не доводилось, но что поделать... Все-таки, какая-бы она не была – она моя Муза, а Муз не выбирают.
- Ладно... – ответила я. – Пойдемте, пока я не передумала.
Гена взял меня за руку, и мы в один миг очутились перд большой круглой дверью.


- Здесь, что ли, хоббиты живут? – хмыкнула я.
- Здесь живет Муза.... Ну, что, рискнете?
На двери была прикреплена табличка: «Без веревки и мыла не беспокоить».
Я пожала плечами и решительно постучалась в дверь.
Стук замер без какого-либо ответа. Я постучала снова – на этот раз дольше и громче.
- Ну что там еще? – раздался мрачный голос Музы из-за двери. – Сказано же, не беспокоить!
Я слегка разозлилась. Дело в том, что депрессирующих личностей вокруг меня много, а автобус до дома один, и мне совсем не улыбалось ночевать на работе, положив голову на томик с романами Фенимора Купера в оригинале.
- Отворяй, Пегаса твоего! Это Катя! – неласково крикнула я.
За дверью что-то грохнулась, заскрипел замок, и на пороге возникла офигевшая Муза.
- Ты?! Ты здесь как вобще...
- Как, как... сквозь сугробы и вьюгу, рискуя сбросить лишние киллограмы. Челюсть-то захлопни, видок у тебя... Гена привел, как же еще?
- А.... - Муза снова нахмурилась. – Н-ну, проходи тогда.
- Я прошла в просторную комнату, довольно милую, если не считать запыленных предметов. В центре команты стоял массивный стол (а на нем куча бумаги, перо и чернильница), у окна была старомодного вида кровать, рядом – книжный шкаф, а на стене висел портрет Шекспира (не мой, разумеется).
- Ну так в чем дело? – прямо спросила я.
- Ни в чем, - коротко ответила Муза.
- Что тогда поддаемся унынию?
Муза вздохнула и уселась на стол.
- Мне четыреста тридцать два года (ого, - ахнула я про себя, - а выглядит всего на четыреста тридцать!)... Каждый новый год я думаю – все будет по новому – мой автор напишет шедевр, я прославлюсь и оставлю миру настоящее литературное наследие...
- Скромность украшает муз, - хихикнула я. - Продолжай....
- А что тут продолжать? Самым лучшим моим достижением было, знаешь что? Статья о гидронасосах, потому что ее опубликовали в каком-то техническом журнале. Я даже ничего не понимаю в гидронасосах! Остольное же... либо не доносилось до редакции, учитывая адекватные оценивающие способности собственных произведений авторами, либо отвергалось редакотрами.
- Взгляни с положительной стороны, -попробовала я утешить Музу, - это могла быть статья о водяных шлангах.
- Муза взглянула на меня с некотором отвращением.
- Ну, я только предполагаю!
- А еще, у меня никогда особо не ладилось с авторами... Чаще всего я им вовсе не показывалась, а если показывалсь, то они думали, будто это у них с похмелья, и прогоняли меня. А ведь как у других Муз бывает! – в глазах у Музы появился восторженный блеск – какой-нибудь автор влюбится в своего вдохновителя, ну и Муза в него, и живут они вместе долго и счастливо.
- Так бывает, что ли? – изумилась я.
- Еще как бывает! Слышала, небось, как кто-то, нежно глядя на свою половинку говорит – "она моя Муза"?
- Ну, слышала... Однажды. Только, насколько мне известно, этот человек не писал стихов. И прозу не писал...
- Ах, Катерина, что за наивность? Все пишут стихи, только не все об этом говорят.
- Прикольно! Значит, мужчина может влюбиться в свою музу?
- Конечно! И женщина может...
- То есть как это? – с испугом спросила я.
- Обыкновенно.
- Но...но как же это? Ведь муза – она сама женщина, а если еще и автор – женщина...
Муза посмотрела на меня, как на идиотку.
- Не обязательно. С чего ты взяла, что музы – только женского пола?
- Н-ну... я не знаю... По названию наверное...
- Большей чуши я в жизни своей не слышала!
- Хорошо, и как же называется муза сильного пола? Музык?
- Ну, это грубовато... Просто – Муз.
- Но ведь так не говорят!
- Это у вас не говорят, а у нас – очень даже говорят. Вот смотри! – Муза оживленно подошла к книжной полке и извлекла оттуда большой альбом с фотографиями.
- Вот это, например, - она ткнула в изображение симпатичного молодого человека на первой странице – мой хороший друг. А это – просто знакомый. Ну и другие музы тут.
Я полистала, пестреющий музами альбом. Один муз мне почему-то сильно напомнил Арамиса.
Я взохнула... В подобных случаях начинает хотеться, чтобы тебя вдохновлял Муз, а на Муза. Однако, я отогнала эти мысли. В конце концов, у меня сейчас были дела поважнее.
- Ну,я поняла твою проблему. Хотя непонятно, почему ты так на ней зацикливаешься.
- Как это непонятно?
- Ну, не знаю... Сдалась тебе эта идея сотворить шедевр? Суть творчества, по-моему, не в том, чтобы обязательно сделать шедевр, а в том, чтобы получать удовольствие от процесса. Если при этом шедевр все же случится – хорошо, не случится – тоже неплохо.
- У тебя странные приоритеты!
- Быть может! Но зато я не заморачиваюсь по поводу того, что за право печатать мой креатив не сражаются лучшие издательства мира.
- Это называется отсутствием амбиций.
- Это также называется отсутствием деперессий. Подумай об этом.
Муза кивнула.
- Табличку, наверное, стоит снять?
- Стоит, а то вдруг кото-то и в самом дела принесет требуемое.
- Вредная ты...
- У каждого свои недостатки, - подмигнула я Музе.
В это время в комнату нерешительно заглянул Гена.
- Не бойся, - сказала я, - она теперь тебя не съест. – Кстати, как там мой автобус?
- Как раз подошел, - улыбнулся Гена. Кажется, он улыбнулся впервые с тех пор, как я с ним познакомилась.
Автобус, правда, чуть не укатил без меня, но это уже совсем другая история.